-Ммм, вот значит как? - слащаво протянул хищник, резко разворачивая корпус и поворачиваясь мордой к белой самке, подходя практически вплотную и даже заставляя ее попятиться назад, -С каких пор мы перешли на "ты"?
Черные глаза Грешника смотрели на волчицу, буря ее насквозь, взгляд был сквозящим, леденящим, мертвым, в нем не было такой жизни, как, например, в наигранном голосе или в языке жестов. При этом глаза Зондара никак нельзя было назвать пустыми, наоборот, они были бездонными, вязкими, и в них хранилась вся мудрость прожитых лет, которых, надо заметить, осталось немало за рыжими плечами гривастого. Да, самец был недоволен тем, что Эндертайм позволила себе обратиться к нему на "ты': он оставил ее в живых, по крайней мере, растянул время, а что взамен? Дерзость? Волк был настолько близко к белой особе, что ему не составляло труда в любой момент сделать змеиный выпад вперед и захлопнуть свою изящную пасть на шее недавней знакомой, тогда то ее песенка и будет спета. Зверь ожидал ответа, и счастье волчицы, если он будет разумным и обоснованным, уж очень ему не хотелось слышать на свой вопрос шутливый ответ или вовсе молчание, и Зондару, кстати, не составляло особого труда преподать юной особе урок, который она вряд ли когда-нибудь забудет. Впрочем, об этом позже, если до этого вообще дойдет. Продолжая двигаться вперед, хищник вынуждал самку пятиться назад, при этом на морде его сохранялось такое лукавое выражение, не выдавашее ровно никаких эмоций, от которого становилось неловко и хотелось поспешно отвести взгляд. Такому же эффекту способствовала и внешность гривастого: она притягивала взгляд, она была неординарной и отличалось от большинства обликов здешних обитателей, на волка хотелось смотреть просто так, даже не осознавая этого. Однако было в этой внешности и нечто отталкивающее, в основном - неживые глаза, подобные омуту, затягивающие с головой из которого хочется побыстрее вырваться. Противоречивый, но все же манящий. Плохой.