(Начало)

Он еще не привык к неестественной тяжести собственного тела. Постоянно забывал об этом, и мучительный отголосок боли острой волной проходил по его застывающим мышцам и колол куда-то под сердце. Переложив голову на лапы так, чтобы удобнее было лежать на промозглой, сырой и влажной земле, Моррен устремил свой взгляд куда-то вдаль. Прямо перед его носом рос крохотный голый кустарник, чьи цепкие, словно пальцы, ветви так и тянулись к шерсти волка. Он вздохнул, в очередной раз отметив бренность своего существования. Но остался лежать и больше не шевелился. Похоже, даже не дышал.
Спать. Что такое спать? Раньше он чувствовал к концу дня усталость, которая свинцом оседала в лапах. Нужно было подбирать уютное и теплое местечко, чтобы не надуло ветром. Место, которое было бы скрыто от глаз посторонних, надежное и хорошо спрятанное. А теперь, теперь ему даже это не нужно было. Моррен просто ложился там где хотел. Поиски стали ненужными. Кто осмелится приблизиться к нему? Кто захочет иметь дело с таким, как он?..
Мысли постепенно перестали формироваться в его уме.
Значит ли это, что он вновь попал под влияние разума Истинных Проклятых? Это ощущение не было приятным, как не было и враждебным. Он был, кажется, чьей-то игрушкой в умелых лапах. Но положение дел нисколько Моррена не волновало. И дело было даже не в том, что не способен был зараженный противиться воле Старших, нет. Все, к чему стремился обездоленный волк – это быть вместе со всеми, не потеряться, не умереть. Не умереть еще раз. Сознание уплывало, растворялось, уходило. Сначала возникало ощущение, будто что-то царапается в мозгу. Потом Моррену начинало казаться, что он засыпает или, по крайней мере, пытается это сделать. Мысли уходили, обнажая суть и безмолвную покорность.
Он всегда делал то,что ему скажут. Иногда, правда, хотелось воспротивиться. Он учился утаивать свои помыслы от Истинных, пытался сохранять присутствие духа в момент вмешательства в его разум. И если первое немного, буквально по капле, осуществить получалось, то едва он пытался сконцентрироваться, как мозг обжигала ноющая боль, выворачивающая наизнанку, тошнотворная, убивающая. Моррен вновь вздохнул. Глубоко, так, чтобы затхлый воздух болот проник до самых легких и наполнил их кислородом. Потом приподнял голову, прислушался.
Здесь всегда царила необыкновенная тишина. Это было мрачное место, унылое, однообразное. Будь Мор живым, ему бы никогда не пришла в голову мысль здесь жить. Влажная земля была теплой и расслабляющей, но стоит пойти холодному дождю и задуть северному ветру, и от этих ничтожных крох тепла не останется и следа. А нужно ли ему, Моррену, это тепло? Или из него не выветрились еще телесные воспоминания?.. Опустив взгляд, волк без всякого интереса понаблюдал как в земле копошатся жирные черви. От них исходил приятный запах земли и воды. Живого, Моррена бы наверняка вывернуло наизнанку от подобного зрелища. Но сейчас эмоции покинули его. Большая их часть.
Оставалось только ждать. Ждать очередного приказа или сосущего чувства в области клыков.
Время пить кровь.

Отредактировано Моррен (2012-10-06 17:22:26)

- Не спится?
Голос прозвучал где-то одновременно близко и невероятно далеко. Моррен дернул ухом, - движение далось ему с трудом, - и волк едва удержался от того, чтобы не раздражиться на того единственного, кто выбрал его предметом для общения. Общение. Когда это в последний раз было вообще? По его подсчетам выходило, что он наслаждался звуком речи года полтора назад.
- Как и тебе, - буркнул он неохотно.
Настроение общаться вдруг куда-то улетучилось. Но он заставил себя подняться и посмотреть на подошедшего волка-вампира. Кажется, его звали на букву «р». Что-то такое в меру рычащее и агрессивное, не вызывающего безудержного желания вонзить мертвые зубы в мертвую плоть. Но сейчас Моррен не старался даже поднапрячь мозги, чтобы выудить нужные ему сведения. Возможно, потому, что они не были ему нужны, как хотелось бы того.
Прежде, чем Мор заговорил, он тщательно обследовал собственное тело и опросил свое подсознание на признаки выявления каких-либо отклонений. Боли почти не было, значит, он ничего себе не проколол и не сломал. Глаза видят вполне неплохо. Могло бы быть лучше, но сейчас что об этом думать? Слух, как и уши, на месте. Капелька разума сохранилась, значит, что его сейчас никто не контролирует. Прекрасно, можно продолжать «жить». Глупое слово. Жить. Кто его вообще придумал?
- Такие как мы нечасто сюда заходят. – Он помолчал, обдумывая какую-то неосознанную мысль. – Как и живые, впрочем. Они умные, чувствуют, что здесь живет сама смерть.
Слова его не были пафосными, ибо на болотах, где обитали Проклятые, действительно царило уныние и безнадежность. Именно это, думал Моррен, и приносит всякому живому существу понятие о том, что оно действительно мертво. К жизни возродиться больше будет нельзя. Как это непривычно. Вампиры застряли между Смертью и Жизнью. Невыносимые, раздирающие и противоречивые муки. Кто-то говорил, что смерть это успокоение и вечный сон. Пожалуй, это сейчас он спит. А проснется – и его душа будет освобождена от оков проклятья.
Моррен вспомнил, что разговаривал и поднял голову. Волк-самец стоял перед ним, бездушный и неживой, застывший, погребенный заживо. Как же его имя? Звуки не подбирались и,в конце концов, Мор решил на этом вопросе не зацикливаться.
- Ты давно стал таким? – спросил он нерешительно.